Альметьевск

Где то в Татарстане... (1 часть)

Давно хотел написать за один лагерь, но все никак руки не доходили. Хотя я уверен многим людям будет очень интересно узнать, что примерно творится в зоне. Ясно дело, что это особое место, что там всегда что-нибудь происходит, но именно над этим лагерем до сих пор ох...ют даже старые зеки. Мое личное знакомство с ним началось в те времена, когда он медленно, шаг за шагом, стал краснеть. Справедливости ради надо сказать, что на фоне других лагерей он еще цепко держался за старые порядки, когда бал правила братва. Начну описывать с того момента, когда я впервые о нем услышал.

Просидев пол года в изоляторе, я, наконец, понял, что чудо не свершится, скорее всего, придется мотать срок. Это открытие заставило меня живо интересоваться о житие бытие в лагерях. Конечно, меня не особо интересовал быт и взаимоотношения между зеками. Тогда я представлял все под призмой взглядов уличной шпаны. То есть, есть братва, есть красные. Ну, еще и мужики есть, которые считались мной тоже красными. Ведь кто в зоне может работать? Конечно, только краснопузые. Из своего интенсивного общения с бывалыми зеками я понял что, за то, чтобы не работать и быть блатным пацаном, в некоторых лагерях приходиться страдать, при чем по нормальному. Не то, что по ебальничку настучат, а хорошенечко так пройдутся. Сначала я побазарил с одним строгачем. Мне он поведал, что на двойке сейчас вообще жопа стала. Раньше то, там все в шоколаде было, а сейчас вот встречают не плохо, да в самой зоне ОМОН загуливает. Но туда я не собирался. Так как в следственном изоляторе я сидел приличное время, то с каждым днем все больше узнавал о том, что такое означает встреча и что может случиться во время приемки этапа в зоне. Больше всего меня пугали рассказы о том, что могут организовать маски шоу специально к приезду нового этапа. А это означает переломанные кости и отбитые внутренности. Но самыми страшными были рассказы о том, как менты по беспределу опускают в зонах. Блять, тогда действительно становилось страшно. Если честно, то я уже подумывал о карьере мужика. А че, работаешь себе, никуда не лезешь. Но от тех же старых вредных зеков я узнал, что если в зоне что-нибудь подпишешь, то работать будешь, как ишак. Ну уж это никуда не годится! Поэтому, я стал морально готовится к самому худшему. Как раз в это время по тюрьме поползли страшные рассказы об одной из зон, вероятность моего попадания в которую была 1 к 3. Не буду называть ее, знающий читатель и так все поймет. Что самое интересное за нее говорили то, что я слышал в самых страшных рассказах. Мол, принимают там иногда в масках, долбят до талова. Братва в лагере ничего сделать не может. Пропереть тоже почти никто не может. В лагере блатные по-тихонечку переобуваются. Кого-то на крытые и ЕПКТ увозят. А это говорило о том, что лагерь хотят перекрасить, и в ближайшее будущее оно, похоже, так и будет. Но я не унывал. Зачем наперед загадывать? Ждал я свое кассационное определения, в тайне надеясь, что, может, сорвусь. Но надеялся я зря. Сейчас то я понимаю, что касачку рассматривают чисто формально. Для того, чтобы обратили внимание на твое дело надо отстегнуть немного, так адвокаты Казани говорят. Не случилось чуда и со мной. И вот я уже стал намыливать лыжи. Ожидание этапа, тем более первого, настоящий нервоз. Ладно сам как на изжоге, так еще припадочный какой-нибудь начнет чудить, или рассказывать начнут, как в зоне пиздят. Болезненно воспринимаешь любую информацию. Так я жил несколько дней. Уже изучил по каким дням в какую зону отправляют. Вечером отправляли отбывать наказание за светофор. По выходным вообще вроде никуда не отправляли. Была суббота, уже наступал вечер. Я внутренне расслабился, думал сегодня никуда не отправят. Отправился я бобров попугать. Только раскарячился, робот стали раскоцывать. В числе нескольких человек прозвучала и моя фамилия. Срать сразу перехотелось. Больше всего пугало то, что походу отправят за пределы. Нас спустили на первый этаж тюрьмы, где уже шла сверка дел. Было уже много арестантов, которые сидели на корточках, лицом в затылок друг к другу. По одному они подходили к начальнику этапа, называли фамилию, статью срок и отправлялись каждый в отдельный боксик. В моем боксике было человек десять народу. Как оказалось, некоторые уже сидели до этого, и между ними началась беседа. «Бля, пиздец, походу на 8-ку покатим». «Бля, там убивают». Надо сказать, что к тому времени на 8-ке в натуре «убивали». Короче, не буду ходить вокруг да около, ехать мне предстояло туда, куда я не хотел попасть больше всего. В столыпине в отсеке все ехали молча. Никто не блатовал, так никто не хотел выглядеть дураком, если не пропрет. Как выяснилось, страховались мы все не зря. Не буду описывать, что происходило в карантине (смотрите рассказ про Карантин). Скажу лишь, что досталось по нормальному, но я ждал худшего. После некоторого времени в изоляторе я вышел в лагерь. В лагере все было ништяк. После встречи с моим другом, которого я знал еще в детстве, я пошел рассказать обо всем, что со мной произошло одному блатному. На тот момент, смотрящего за лагерем вывезли в ЕПКТ и там царило безвластие. Никто не хотел взваливать на свои плечи груз ответственности. Некоторых блатных прокатили по кочкам. То есть повозили по следственным изоляторам, где их ждали местные сотрудники. Посещение каждого изолятора сопровождалось избиением. В лагере все кололись и бухали. О том, что творится в карантине, с понтом, не знали. В изоляторе тоже голяки были. Это при том, что в самом лагере большинство еще были порядочными. Тогда я не понимал к чему все идет. Но некоторые старые все прекрасно видели. Наверное, больно было смотреть, как прокалывается и пропивается лагерь. А как все произошло? Да все просто и легко. То, что в девяностые было не до лагерей, понятно. Полный разгул братвы. Лагеря были на ходу. Порой некоторые чувствовали себя на зоне лучше, чем некоторые люди на свободе. В зонах было все, за исключением баб, но и их можно было обеспечить. В зоне, про которую я рассказываю, постоянно был какой-нибудь сильный смотрящий. Я имею в виду то, что он имел реальный авторитет и уважение. Но 90-е уходили, уходило и начало 2000-х. В зоне оставался последний смотрящий, который был здесь действительно хозяином. Все сотрудники администрации обращались к нему исключительно по имени отчеству. Жил он отдельно от всех остальных зеков со своим окружением. Дом его был обставлен так, что многие обеспеченные люди на воле позавидовали бы. Аквариум с пираньями и кожаный диван, стенка, короче все прибамбасы того времени. Власть его была сильной. Его реально боялись. Если звали к смотрящему, то некоторые начинали трястись. А как тут не трястись? Ведь многих забивали за проступки дубинами. Были случаи, когда даже из окошек выпрыгивали. Хоть не все было по жизни с точки зрения арестантов, но все помалкивали. Зато был порядок. Изолятор не то что грелся, туда ездили отдыхать. Для того, чтобы сидеть в режимном нужно было заслужить, кого попало туда не закрывали, там сидели все самые авторитетные лица лагеря. В лагере процветала торговля героином и анашой. Появлялось много желающих заложить вещи и ширнуться. Были и крысы, которые прокалывали чужие вещи. О том, чтобы в карантине кого-то хоть пальцем тронули, не могло быть и речи. В баню, помыться, можно было сходить не по расписанию, а когда захочется. Один старый мне рассказывал, что не все были довольны диктаторскими способами управления лагерем. Те, кто мог составить конкуренцию, свои дни проводили в изоляторе. Если в лагерь приезжал какой-нибудь авторитетный человек, то его возмущения по поводу несостыковок по жизни, можно было усыпить укольчиком другим. Особо опасных для власти в лагерь не выпускали. Изолятор и режимный были их обиталищем. Но прошло немного времени и все изменилось. Это произошло уже после того, как вывезли смотрящего…

Продолжение читайте позже...